Царь и капуста. Сказка из рубрики «Сказки на ночь для взрослых».

Время прочтения: 8 минут/ы

Продолжение. Начало здесь

Часть первая.

Капуста.

Царь копался в огороде со своей любимой капустой. После стратегического корнеплода и обожаемой не только царём, но и всем народом репы, это был его любимейший овощ. В своё время, когда его посетил редчайший и единственный, зафиксированный царским биографом, приступ хандры, он даже всенародно отошел от дел, удалившись в самый дальний уголок своего царства-государства.

Приказав, чтобы ему там обустроили несколько гектар огорода под посадку капусты со всеми удобствами, он отправился туда её выращивать, прихватив с собой Федота-стрельца, в качестве личного охранника. Хотя некоторые злые языки поговаривали, что якобы больше в качестве личного собутыльника. Но поскольку «злые языки» принадлежали царскому кладовщику, которому был отдан приказ снабдить в необходимом количестве его царское величество в дальней отлучке самогоном и сопутствующими продуктами, не забыв любимые царём сладости в виде мармеладок, то все пропускали эти его слова мимо ушей, понимая, что тому просто обидно, что контролировать поставку всего этого добра царь поручил не ему, а Федоту.

«Обиделся за недоверие, вот и бубнит» — посмеивались люди при дворе. Хотя недоверие от царя-батюшки он как бы и не заслужил. В том, что часть стратегического запаса репы было уничтожено мышами, он царю аргументированно доказал, предъявив в качестве неоспоримого доказательства рыжего кота Ваську с измазанными сметаной усами, который был поставлен на службу по уничтожению мышей в царских закромах. Таким образом однозначно и на фактах показав, что кот вместо того, чтобы ловить мышей повадился воровать сметану на царской кухне. Царь, посмотрев на хитрую морду кота Васьки, поверил и повелел того выпороть, но видимо какие-то сомнения по поводу неуёмного аппетита мышей в поедании нескольких центнеров репы у него остались.

Ну, скажите на милость, как же ещё кладовщику чувствуя, что у царя доверие к нему и так пошатнулось, можно было выразить своё скрытое недовольство? Ему оставалось только тихо возмущаться. Хотя тем, кому было надо, его слышали, но виду не подавали. В лицо царю кладовщик высказаться боялся, в чём был абсолютно прав. Как говорится — во избежание. А то вмиг государев паспортист, по совместительству палач Емельян, мог оформить дальнюю командировку со всеми втекающими и вытекающими последствиями. А собственной жизнью, как и своим местом, кладовщик всё-таки дорожил. Поэтому особого желания пререкаться с царём, и во всеуслышание обсуждать его указы, у него не было.

Одним словом царский указ был выполнен точно и в срок. После чего государь удалился на дальний огород в сопровождении Федота, обоза с провиантом и семенами капусты, на неопределённый срок или судя по его личному выражению «на веки вечные». А поскольку стрелец был мужиком работящим, то дело там у государя заладилось. Капуста, благодаря стараниям Федота и неусыпному царскому контролю над процессом, уродила такая, что когда к нему прибыла делегация со срочными свитками на подпись, то он поднял на них свои царские очи и изрёк:

— До царства ли мне теперь? Человеку не поспеть с огородом управиться.- при этих словах он почему-то махнул рукой в сторону Федота, который должен был по штатному расписанию охранять государя от ворон во время его аграрного подвига по выращиванию капусты, а не сидеть на месте царя среди оной. Но как-то так вышло, что вороны до капусты были не охочи, и поэтому охранять царя-батюшку было не от кого. Федот же, сразу по приезду вызвавшись помочь в посадке и прополке, чтобы государь мог капельку передохнуть, так помогать и не закончил. Хотя до этого государь всем строго-настрого запретил даже думать, что капусту он намерен выращивать не  своими собственными царскими руками. Окинув всех внимательным взглядом и увидев, что ни кто ему этого припоминать не собирается, он добавил с укором глядя на ходоков —  А вы лезете с пустяками.

Когда же ему подали всенародную челобитную с просьбой вернуться на трон, то он грозно сдвинув брови, заявил, что наотрез отказывается её рассматривать. На робкий вопрос почему, немого подумав и сунув себе в рот любимую мармеладку, мечтательно улыбнулся, и сказал:

 — Ах, если бы вы пробовали, какую квашеную капусту я делаю и как мы с Федей её под самогон дегустируем, вы бы не спрашивали.

После чего смягчился, видимо от привычного вкуса любимой мармеладки, и, соизволив выслушать предложение от народа о переносе его капустного огорода из дальнего угла царства-государства непосредственно за царский терем, ко всенародной радости нехотя согласился.

Теперь же лично копаясь в огороде с капустой, который вольготно раскинулся на заднем дворе царского терема, и периодически зачерпывая ковшиком разведённый куриный помёт из корыта, которое было в крепких руках Федота, он, морщась, плескал из него под очередную капусту и вёл со стрельцом неторопливую беседу.

— Вот ты Федя говоришь… Нет? Не говоришь? Ну да ладно. Думаешь. Вот ты думаешь, а чего это меня к земле потянуло? С чего это я взялся экологически чистый овощ самолично выпрашивать. – тут он остановился и с подозрением взглянул на пролетающую в небе ворону, которая в свою очередь тоже увидела царя и как-то неуважительно каркнула непонятно что имея ввиду.

– Зараза. – сказал в её адрес государь и продолжил уже обращаясь к Федоту. – Помнишь Федя, к нам на прошлогодний международный банкет приезжал шут в розовых портках, как оказалось какой-то знаменитый бизнесмен заморский. Так вот, они, эти портки, там у них очень популярные нынче. Стрингами называются. У нас ещё весь двор над его оттопыренной задницей потешался, за что я тогда многих потешников выпороть приказал. Не понимаете в заморской моде – не суйтесь в международные отношения! Да-а-а. – задумчиво протянул царь.

Затем, видимо вспомнив наряд заморского гостя, ухмыльнувшись в бороду и смачно плюнув, продолжил. – Одно слово – заграница. В общем, в после застольных кулуарах он мне по большому секрету во время дегустации элитных самогонов сообщил, что миром правят те, у кого капусты много. Выдал, как говорится, под шафе, международную коммерческую тайну! Не подумал, шут заморский, что я эти их сакральные знания, смогу в жизнь воплотить и всё наше государство в лидеры по бюджету на душу населения вывести!

При этих словах он ткнул пальцем в небо, не целясь точно указав своим перстом на кружившую до сих пор над огородом ворону, которая, увидев такое дело опять каркнула и, видимо от нечаянно услышанной тайны, в порыве патриотизма, выдала дополнительную порцию помёта для удобрения столь ценного овоща.  Царь же глянул на молчаливо держащего в руках уже почти пустое корыто стрельца и искренне возмутился:

– Федя, я тебя конечно ценю, но ты, всё-таки, совесть имей! Когда я говорю, что лично сам в огороде, невиданной урожайности овоща добиваюсь, ты хоть кивни! Мы же уже при дворе, как-никак, а не в дальних жопенях самогон дегустируем! Это ты там мог молчать или стоять истуканом! Ты что? Придворный этикет забыл? Тут же у каждой стены не только глаза, но и ухи имеются. Когда я говорю, то все в устной, или какой другой произвольной форме, соглашаться обязаны! Царь я или не царь! — сказал он, грозно сдвинув брови, глянул на Федота и добавил  — Я тя спрашиваю!

Тот, так ничего и не ответив, молча ткнул пальцем на кочан капусты, который государь ещё не успел удобрить из ковшика. Царь перевёл свой взгляд со стрельца на капустный кочан и обомлел. Радом с кочаном по-хозяйски расположился невесть откуда взявшийся большой и жирный кролик. Не обращая никакого внимания на стоящую перед ним царскую особу он, с нескрываемым аппетитом, хрустел очередным капустным листочком. Бросив свой взгляд на это безобразие, царь возопил:

— Стража!!!

Кролик с интересом посмотрел на царя, но с места не двинулся, и хрустеть капустой не перестал.

Тем временем из дверей терема вывалило около дюжины человек. Причем первыми, создавая затор, но, не желая друг другу уступать, во двор из дверей терема выкатились бояре. И уже за ними, когда затор рассосался, минут через пять, появилась пара стрельцов.

Видимо от усердия и желания прийти как можно скорее на помощь царю, морды и у тех и у других были красные. Однако стрельцы службу свою знали туго. И в отличие от бояр, которые высыпав из терема, встали возле него же под стеночкой, с нескрываемым интересом наблюдая за происходящим, те бросились к царю. Аккуратно перепрыгивая кочаны с царской капустой, внимательно смотря себе под ноги, они так и не добежали нескольких шагов, увидев между собой и царём спокойно жующего кролика, сделали подобострастные лица в ожидании дальнейших указаний и вытянулись во фрунт.

За всем происходящим с интересом наблюдали царь, стрелец…и совершенно спокойно жующий капусту кролик. Выбежавшие первыми и уже стоящие под теремом бояре и другая челядь, всё в большем количестве появляющаяся из дверей терема, были не так спокойны. Все очень переживали за батюшку царя, о чем громким шепотом сообщали ближайшему соседу.

— Та-а-ак. Ну что, соколики? Явились? – с нескрываемой гордостью за свою охрану произнёс  царь.

Те, расплываясь в улыбках на румяных мордах, дружно кивнули и также дружно выдали:

– Ага!

— Молодцы! – царь уже поднял было руку, что бы одобрительно похлопать того и другого по лоснящимся подобострастным мордам, но тут его за край кафтана одёрнул Федот. – Ах, да. – царь уже явно забыл из-за чего устроил такой переполох и тут вспомнив о вредителе кролике продолжил. – Вот что голубчики. Этого видите? – и он кивнул на безмятежно жующего капустный лист кролика. Стрельцы переглянулись и, улыбнувшись ещё шире, ответили:

— Ага!

— Спа-аймать. – царь негромким голосом отдал четкий приказ и подбоченившись приготовился наблюдать за его исполнением.

Стрельцы, сделав суровые лица, двинулись на кролика. Тот, сидевший до того совершенно спокойно и жуя капусту, видимо наконец почуял что-то неладное и явно приготовился дать дёру. Положение его было явно невыгодное и он, находясь почти в полном окружении своим чутким кроличьем чутьем уловил, где его меньше всего поджидает опасность. Посмотрев на Федота, у которого руки было заняты корытом, он почему-то решил, что ему нужно именно туда и с уверенностью сделал прыжок в его сторону. Здесь он, то ли просчитался, то ли чутьё его подвело, но в следующую секунду он был накрыт этим корытом, а остатки разведённого куриного помёта улетели прямиком в морду одному из стрельцов.

К этому времени из терема высыпал почти весь двор. Зная крутой нрав царя-батюшки, все столпились в ожидании сурового приговора несчастному, посягнувшему на государственный бюджет, в виде капусты, кролику. Приговор был суров.

— Ну что голуба, нажрался? – ласково молвил царь, глядя на кролика и одновременно доставая из кармана своего садового камзола коробочку с любимыми мармеладками. Открыв её, он извлек одну и поднес к носу кролика, которого надежно держал за уши Федот. – А может ты мармеладу царского желаешь? – кролик задрыгал задними лапками, явно выражая протест против мармелада, чем вызвал приступ царского гнева. – От оно значит как! Я к нему по хорошему, а он, значит, от мармелада отказывается, а капусту ему подавай?- и с нескрываемым удовольствием бросив мармеладку себе в рот продолжил —  В царскую казну задумал лапы свои запустить?! Да ты знаешь, что я с такими как ты делаю?! А ну, позвать мне сюда Емельяна! Пусть забирает ворюгу и на завтра принародную казнь на центральной площади готовит. Чтоб другим неповадно было по царскому огороду шастать!

При этих словах государь опять ткнул пальцем в небо и снова напугал любопытную ворону, которая продолжала описывать круги над огородом. Та, видимо с перепугу, выдала очередную порцию помёта, который угодил точно на нос другому стрельцу, который втихаря начал посмеиваться над уже получившим свою порцию помёта приятелем.

Часть вторая.

Казнь.

Следующий день был теплый и солнечный. Царские глашатаи предварительно оповестили всех жителей, что сегодня состоится показательная казнь.

Явка на неё была добровольная. Если кто хотел, мог на казнь не приходить, предъявив предварительно справку соответствующего образца о наличии минимум десяти душ детей на хозяйстве. Поскольку царь придерживался демократических взглядов в управлении своим государством, то он предоставил народу свободу выбора. Можно было не приходить на казнь даже при отсутствии таковой справки, а сразу отправляться на конюшню для порки или сделать небольшое добровольное пожертвование в царскую казну, сумму которого определял царский кладовщик, путем сложных арифметических вычислений, исходя из количества мух залетевших на этот момент в его канцелярию. Поскольку канцелярия примыкала к овощехранилищу, то проблем с наличием мух в ней не было, а было как раз наоборот. По этой причине народ массово отказывался от добровольных пожертвований и предпочитал всё же отправляться на очередную казнь.

Впрочем, процедура казни было четко отработана и не у кого не вызывала возражений. Царь и сам не любил кровавых зрелищ. Посему сидя на трибуне, он объявлял о том, что провинившийся провинился, в связи с чем, он его приговаривает и сейчас его будут казнить. В качестве приговоренных к казни всегда выступали гуси, утки, свиньи и, поскольку царь не очень любил курятину, то реже всего петухи и куры.

Затем перед трибуной задергивали шторки и царь, с облегчением вздохнув, что государственные дела на сегодня можно считать завершенными, принимался пить чай в компании с Федотом, с удовольствием потягивая его из блюдца, любуясь своим отражением в самоваре начищенном до зеркального блеска и периодически поправляя на своем челе корону.

Народ на площади в это время четко делился на две категории. На визжащих и глядящих. В визжащих были бабы, которые после царёва объявления о начале казни задирали подолы своих юбок, что бы не видеть эту, хоть и душещипательную, но процедуру не столь кровавую, но красиво и с соответствующими эффектами обставленную царским катом Емельяном, который усердно громыхал цепями и оттачивал огромный топор.

В глядящих же были мужики, которые, все как один, с нескрываемым интересом разглядывали, чего там бабы под своими подолами прячут. В итоге казнь проходила практически без свидетелей. Однако царь уже давно заметил, что чем больше казней он проводил, тем успешнее в царстве решался демографический вопрос. Что вполне его устраивало и казни проводились регулярно. Что также устраивало и царского повара в плане поставок мяса к царскому столу.

Поскольку в этот раз казнили кролика, то свидетель один, но был. Это был царский кладовщик, который с интересом смотрел на сию процедуру и прикидывал в голове, какую выгоду сулит, пришедший ему в голову гениальный план. Сколько пропавшей в неизвестном направлении капусты можно будет списать на кроличий аппетит, и какие цены на меха в этом сезоне на заграничных пушных аукционах. Эх, всё-таки не зря царь-батюшка не доверял этому прохвосту. Душой и сердцем чувствовал он в нем этакую червоточинку. Чувствовал, но ничего поделать не мог. Ведь как говориться – не пойман, не вор. Да и не теми мыслями была сейчас занята царская августейшая голова. Он сейчас пил чай их блюдца, сосал любимую мармеладку и мечтательно размышлял, под каким соусом подадут ему на сегодня на ужин рагу из кролика.

P.S.

Не можешь воровать — не воруй! Ну, или хотя бы не наглей, как кролик.

Следующий рассказ.